Диагноз: F20.0. Записки из дурдома - Андрей Юровник

– Ну а вообще, в чем прикол от наркотиков?

– Это как с сексом: пока не чувствовал оргазм, объяснять не возможно. Весь в слюнях и соплях, как на телке, и балдеешь. Ну а потом как просёк кайф, подсаживаешься на это дело. Хочется другую и посильнее, меняешь телок как носки. Прошлые тёлки уже не вставляют как прежде и выбираешь в конце концом бабу— героиню. А за героический приход нужно и платить конкретно, зато и оргазм такой, что становится всё в кайф. – Бубль потер левую щеку и продолжал.

– Только какая бы она героиня не была, прежняя доза через неделю уже не цепляет, а только нейтрализует депресуху и ломку. И ты понимаешь, что любовь между вами конкретная и жить без неё ты не можешь. Вот и ходишь на свидания каждый день по нескольку раз. А ей денег всё мало и мало. И дозняк всё больше и больше назначать она уже может как хочет, так как знает, что даже если ты и спрыгнешь, то не надолго. Ну физическую ломку перенести можно: в больничке откапаться, на травке посидеть, только это всё фигня. А вот помнить как тебе с ней было хорошо- будешь всегда. И вот держишься из последних сил, чего-то не делаешь, а потом осматриваешься вокруг на скучную однообразную жизнь и звонишь своей любимой, которая тебя всегда ждет.

По сути, к наркотикам можно отнести всё, на что подсаживаются: на секс, еду, телевизор, сладости, работу и так далее. Просто химия самая сладкая и цепкая вещь из всего меню. Поэтому, те кто хотят спрыгнуть прячутся от всего этого в больницах, приютах, монастырях. Там их колбасит, а затем медленно отпускает. Чтобы получить стойкий эффект нужны месяцы промывания мозгов. Потом этот торчёк выходит на улицы, где его ждут его подсаженные друзья и весь его прежний быт. И даже если и это он переборет, то он все равно останется наркоманом, так как спроси его в любое время дня и ночи когда он последний раз вмазывался и он ответит тебе с точностью до часа. А это значит, что эта тема очень важная. Это так же логично, как если бы я тебя спросил, когда ты в последний раз ел мороженое? Если тебе пофигу на него, то ты даже и не вспомнишь, но если ты сладкоежка, то трясущимися губами ты выдашь мне эту информацию. Поэтому, пока человек помнит, когда он завязал, он все равно является потенциальным алкашом или наркоманом.

– Да, мрачная картинка. И чего, вылечится не возможно?

– Можно, но только по собственному несгибаемому намерению. А то, что везде рекламируют и гарантируют, все туфта. Там должны или стереть начисто память или вырвать из мозга центр удовольствия.

– А зачем тогда здесь нарики лежат по несколько недель?

– Так надо же организм от химии почистить, да и дозу сбить. Ну а потом на свободу и в бой с новыми силами.

– Я слышал, что хороший кайф дешевым быть не может, много денег просадил? Наверное уже давно мог себе машину купить?

– Ага, стокубовую, как из наркоманского анекдота. А реально, я бы мог купить себе эту БМВ, над которой Максимка в сортире пыжится. Только вряд ли эта тачка принесет мне столько удовольствия как сто кубовый шприц с герычем.

– И в чём у тебя смысл жизни?

– Да как у всех: в получении удовольствия. Только большинство живет мимолетными удовольствиями в удовлетворении своих примитивных потребностей. Да от того, что одной проблемой стало меньше и можно ещё придумать себе цель и к чему то стремиться. Вот это и есть их смысл жизни. А к этому прилагается мешок болезней и расшатанные нервы.

– Ну а как же семья? Ты детей не хочешь?

– Стать продолжающим звеном эволюции – это инстинкт несознательного животного. А я сознательный и поэтому, наблюдая весь этот бардак вокруг себя, я не только не собираюсь делать детей, но считаю это большим грехом подвергать своего ребенка жизни в этом дурдоме. Я реалист, и в счастливое будущее не верю, поэтому вряд ли выпишусь из этого мира до смерти, а тупо пополнять ряды моральными уродами я не намерен и согласен быть тупиком эволюции. Так хоть какую-то пользу принесу.

– Говорят, что от наркотиков живут мало, тебе умирать не страшно?

– Да всем умирать страшно и молодым и старым, только существует в жизни закон количества и качества. Чем насыщенней жизнь, тем она короче. Поэтому деревенская бабка будет гораздо дольше жить, чем тусовщица мегаполиса. И тут дело не сколько в здоровом образе жизни, сколько в затраченной энергии на очередное событие. И однажды наступает момент, когда брать её уже не откуда. А кайф, как ты говоришь, дешевым быть не может. На этой мудрой мысли я предлагаю переместиться в палату и попить чифирку.

Покинув курилку, мы пошли в седьмую палату. На входе стояла литровая банка с кипятильником, где начинали появляться пузыри. В палате мужики рубились в козла, а Есенин ходил гигантскими шагами возле окна и читал бестолковые стихи, которые рождал в огромном количестве. Одет он был по старомодному и естественно в цилиндре. Обычно его затыкали, так как такая белиберда быстро надоедала, но сейчас на него никто не обращал внимания, поэтому он отрывался по полной программе:

– Темносерая рубашка, запрокинулась на северИ лохматые медведи ей немного улыбнулись.Светлым заревом заката слышен был удар крылатый,Из фабричного картона отломались чьи то ноги.

– Слышишь, внук гения, ты тут не парь, а за чайником следи.

– Да он уже кипит давно, нашли кого смотрящим оставлять.

Половина пачки чая попало в банку и вода стала превращаться в черный цвет.

– Дайте срочно мне бальзама,Я прочту вам про Адама.

– Про Адама ты и так прочтешь, а первача и так мало.

Банка пошла по кругу, за ней стал бегать Есенин, хотя коэффициент полезного действия оказался нулевым.

Терпкий горький вкус чая разлился во рту. Через несколько минут сердце стало набирать скорость и разгулялось до того, что решило выпрыгнуть из горла.

– Э брат, да ты не понял в чем суть кайфа и приход у тебя как у молодого – сказал Бубль, наблюдая за мной.

– Любой кайф нужно понять. Чтобы с этим согласиться вспомни свой первый сексуальный опыт или первую затяжку.

– Эй, Пушкин, цепляй банку и вперед за водой, вторячком догонишься.

– Я Есенин, а не Пушкин, причем настоящий внук – могу паспорт показать.

– Слышь, внук, будешь опять грузить своим гинекологическим деревом, не увидишь нифилей как своих ушей.

Есенин схватил банку и умчался в умывальник.

– Пытался я как-то этого чудика переубедить, что он не внук поэта, а всего лишь однофамилец, да и стихи у него дерьмовые. Так он уперся как баран в столб и никуда. Вот перестал бы тупить, уже давно бы выписался – Алик перестал раздавать карты и взял свою раздачу.

– Да всё это без толку. Мне как-то Юрий Анатольевич разъяснил, что это бред, а специфика любого бреда- в кристаллизованном ложном умозаключении, который не поддается не одному аргументу. Поэтому радио можно не покупать – тут своё постоянно работает.

– Ага, бывает как начнет перлы выдавать, так хоть записывай. Сегодня, например, стою с утра у туалета в очереди на клизму, ну и этот вундеркинд рядом бубнит. А потом как выдаст:

Хорошо, что в каждом живом организме существует дырочка для клизмы.Прикинь?

Я как услышал, так до самого толчка в раздумья ушел. Это что же получается, что от червячка и до слона можно взять, нагнуть и простимулировать.

– При большом желании можно и инфузории туфельке вставить. Так побрататься можно с кем угодно клизмами на брудершафт. А ты говоришь братья наши меньшие. Тут главное не объем, а факт. И вот он у всех один.

– Ну так вот, после процедуры брат Есенин выдал другой перл:

По теории – я глупый, а по тактике – дурак.Здрасте люди дорогие – я заслуженный чудак.

И вот здесь я уже полностью в осадок выпал. No come n ts.

– Точно, лови крюка. Отпелись, козлы. Пойдем курить.

Крестовая семерка завершила крестовый поход за дамой. При этом шерше ля фам закончился своим логическим завершением. Некоторые мужики после этого акта курят, но а я пошел сразу спать.

День второй

Утро началось как обычно с криков санитарок. Ни каких возражений и полная отстраненность. Дальше прием клизм, потом лекарств, а затем еды. На дворе стояла поздняя осень, и солнце ослепительно светло в лицо. Нас вывели на прогулку в загон и каждый приземлился на свое насиженное место. Брёвна, пеньки, скамейки, кто-то просто лежал на пожелтевшей траве, завернувшись в телогрейку. Рядом со мной сидел злой Лабетов без глаза. И так было понятно, от чего он в таком настроении: спереть глаз в этом отделении вошло уже в традицию. Глаз всегда находился, да и куда ему было деваться, но сам процесс обладания этим глазом рождало живой интерес.